Galina, 66 - 27 ноября 2020 06:14

Пятеро их было. Лежали в коробке из-под микроволновки, скулили и шуршали коготками по плотному картону. Четверо нормальных и один одноглазый.

Трех забрали почти сразу, не успела старушка встать на углу и положить у коробки картонку - "Щенята в добрые руки". Забрали красивых, с рыже-белыми пятнами на боку и черной кляксой на лбу. Остался один серенький и один одноглазый. Так и лежали они, прижавшись друг к другу, ловя тепло, и дрожали, когда кто-то брал их на руки.
Серенького брали часто. Сюсюкались с ним, смотрели на зубы и зачем-то под хвост, спрашивали старушку, а та отвечала. Одноглазого не брал никто. А он скулил и шуршал коготками по плотному картону, потеряв теплый бок брата. И тотчас успокаивался, когда серого возвращали обратно.

- Звонкий, милок, - отвечала старушка на очередной вопрос и улыбалась, смотря, как елозит в чужих руках серенький.
- Большой будет?
- Большой, - отвечала она, вспоминая свою зеленоглазую Багрянку. Кивал прохожий, не замечая блеска в старых глазах.
- Злой? - спрашивал он.
- Как воспитаешь, милок. Все от тебя зависит. Либо друга в тебе он видеть будет, либо врага. Либо защитит, либо сбежит.
- А этого-то чего не утопила? - старушка поджала губы и улыбнулась, посмотрев на скулящего щенка, который дрожал в середине коробки. - Хворый же.
- Хворый, - соглашалась она. - И хворый найдет любящее сердце.
- Давай его другу возьму. Забавный он.
- Не дам, - отвечала старушка.
- Почему? - улыбался прохожий. - Кому он нужен? Хворый же.
- Нужен кому-то, но не другу твоему. Серенького бери, а этого не дам.
- Ладно. Давай серого, - согласился прохожий, и одноглазый остался один.

Первое время пищал он от страха, да теплый бок брата искал. И на старушку смотрел блестящим глазом, словно требовал у неё ответа. Но та, завернув его в теплый платок, прижимала к сердцу и баюкала, пока скулеж не утихал.

Летели дни, сменяя друг друга, а старушка так и стояла на углу, держа в руках побледневшую бумажку. "Щеночек в добрые руки". Стояла молча, не зазывая людей. Лишь улыбалась, когда кто-то останавливался рядом. Или хмурилась, что случалось гораздо чаще.

- Почем щенок?
- Бесплатно.
- А. одноглазый он. Хворый. Выбрось его лучше, мать. Кому он нужен?
- Кому-то нужен. Но не тебе.

- Давай возьму. На цепь посажу, пусть дачу охраняет.
- Нет, - качала головой старушка, внимательно осматривая очередного прохожего, который останавливался рядом. - Не нужен он тебе. Не дом он охранять должен, а любящее его сердце.
- Дурная ты, бабка.
- Какая есть. Но тебе не дам, - вздрогнула старушка, услышав жесткий смех прохожего, но лишь крепче прижала к себе щенка. - И не проси.

Так и стояла она на углу, провожая взглядом подслеповатых старых глаз прохожих, иногда улыбалась в ответ на приторное сюсюканье, иногда поджимала губы, когда щенок начинал вырываться, стоило прохожему коснуться его шерстки. Мокла старушка под дождем, но не сдавалась. Ждала. Ждал и одноглазый, свернувшийся клубочком в теплом платке.

- Здравствуйте, - старушка вздрогнула и рассмеялась, когда остановившийся рядом с ней мужчина, попятился и поднял руки. - Простите, не хотел вас напугать.