Galina, 66 - 18 декабря 2020 19:56

Чувствовал. Вспоминал. Сравнивал... И с каждой минутой всё больше убеждался, что эти люди - другие. Совсем не похожие на тех, что почти стёрлись из памяти. Скрылись, отгороженные дверями отъезжающей машины. И всё никак не мог понять, почему новые хозяева среди сотни других выбрали его. Никчёмного, ненужного.
Но время лечит. И он справился. Поверил заново. Полюбил. Открылся навстречу ласковым ладоням, засверкал зелёными глазищами и распушил серую спутанную шубку, превращаясь из унылого, слившегося с клеткой существа, в залюбленного холёного кота. В Мурзика. В Котю. И почти забыл прошлое. И научился заново мурчать и . Переезд.

Слово из прошлой жизни больно кольнуло сердце. Вздыбило иголками серую шерсть. Стёрло яркие краски и кот оцепенел. Застыл. Замер неживой статуей. А потом, бросив взгляд на разговаривающих посреди коробок, уже почти не его людей, забился в самый дальний угол и приготовился уснуть. Здесь. Сейчас. В доме, который он по глупости посчитал своим. Среди людей, которым он так опрометчиво снова поверил. А люди... Уже почти не его люди радовались. Так же, как радовались те, другие.
- Ура! Мы переезжаем! - Наташка кружилась по небольшой комнате, обхватив руками яркую декоративную подушку и, не переставая, улыбалась, - Три комнаты! Кухня! Окна в пол! Никаких больше драк за телевизор! Сиреневые обои, коврики пушистые! Игровой комплекс для хвостатого! Серёжка! Тимка! Мы переезжаем!!
- Переезжаем-переезжаем, угомонись уже, - Сережа, Наташин муж, поймал кружащуюся по комнате девушку и, ласково поцеловав в щеку, всё-таки не удержался и сам рассмеялся.
Радость бежала по венам шальными пузырьками - шутка ли, трёхкомнатная квартира против восемнадцати метров общежития. Сбывшаяся мечта, к которой молодая семья шла последние несколько лет. Кропотливая работа, бережливо отложенная на первоначальный взнос каждая свободная копеечка.
Усталость, недосыпание. Но всё равно, упорные шаги навстречу своему. Упавшее вчера в почтовый ящик письмо, в котором застройщик сообщал о готовности приобретенной семьей Михайловых новостройки, за день успело истрепаться, словно прошло не через две пары рук, а минимум через две сотни. И наполненный счастливой новостью воздух набившей оскомину восемнадцатиметровой комнаты, казалось, по-настоящему искрился от радости предвкушения.
- Так, Тимка! Начинай собирать игрушки. Серёжа, надо подумать, где взять пакеты и во что упаковать горшки с цветами! Мурзик. А где Мурзик? - Наташа окинула взглядом небольшое пространство комнаты, но, не найдя взглядом кота, вдруг растерялась, - Мурзик? Мурз?
- Котя? - взволнованный детский голос присоединился к напряженному женскому.
И, спустя минуту, всё семейство будущих новосёлов уже рассыпалось по небольшой комнате, с волнением заглядывая под кровать, открывая дверки шкафов и настойчиво проверяя все возможные углы, в которые мог переместиться пушистый серый кот, принесенный два года назад главой семейства из районного приюта.

Когда быстрые поиски не увенчались успехом, Сережа насторожился. Когда и более тщательные не привели к результату - заплакал маленький Тимка, а переставшая улыбаться Наташа нахмурилась. А уж когда и к вечеру серый хвостатый хранитель молодой семьи не вышел на привычное, облюбованное на подоконнике, место, всё семейство Михайловых не на шутку испугалось. И только когда вечерние сумерки окончательно приглушили все краски, а Наташа, свернувшись калачиком вокруг заплаканного Тимки, уснула беспокойным сном, Сергей вдруг вспомнил... Вернулся мыслями назад - в бесцветную клетку приюта. Прошёлся взглядом по протянутой, зачем-то сохранённой сотрудниками приюта бездушной записке, над которой плакала Наташа, глядя на слившегося с подстилкой блёклого неприметного кота. Вздохнул тяжело и . заговорил.
- Мурзик, - голос мужчины всколыхнул погружённую в сон комнату, - я знаю, что ты меня слышишь. Ты слушай Мурз, слушай. Слушай и вспоминай... Недохозяев своих бывших вспоминай. Клетку. Одиночество. Ты ведь об этом сейчас думаешь, о прошлом?
Мужчина хмыкнул, мысленно посмеялся над собой, что разговаривает с котом, но, тем не менее, продолжил:
- Люди разные, Мурзик. Есть такие как те - прежние. Есть, чего уж греха таить. Но есть и другие. Мы - другие, Мурзик. И мы никуда без тебя не поедем. Потому что не сможем. Тимка не сможет. Ты подумал о Тимке? Он уже с мамой сто раз успел поругаться, куда поставить купленный тебе игровой комплекс. И с кем в комнате ты будешь спать. Хотя, откуда тебе знать, правда? Ты же не стал смотреть, что лежит в коробках, которые принесли с утра. И совсем не слушал эти военные баталии за место рядом с серым котом.
- Я не смогу, - вдруг присоединилась к Сергею открывшая глаза жена и, улыбнувшись сидящему на полу посреди комнаты мужу, продолжила, - Правда не смогу, Мурзилка. Без твоих прыжков, игр, тарахтения. Без горящих глаз, на пороге встречающих, без пушистого хвоста, чей кончик всё время норовит залезть в мою кружку с чаем. И даже без царапин, что отметинами на руках горят.
- А кто будет щекотать мне усами руки? Ворчливо бодать головой, когда прихожу с работы позднее, чем обычно? Кто будет украдкой таскать со стола кусочки колбасы, когда я отвернусь? - Сергей рассмеялся, - в конце концов, кто будет греть нас, когда нерадивый ЖЭК в очередной раз отключит отопление, и у замёрзшего Тимки совсем заледенеет кончик носа, который он так любит прятать в твоем пушистом тёплом боку? Мы переезжаем, Мурз. Мы. Услышь нас, пожалуйста. Утром приедет машина, надо грузить вещи. И я уже достал твою нелюбимую переноску, но Тимка настоял, что повезет тебя на руках. И я согласился. А согласишься ли ты, Мурзик?..